Культовые камни Велеса в России и их изучение.

 

Культовые камни Велеса

 

 

Велесов камень Истринского района Московской области.

На обширных пространствах лесной зоны Европы известны многие сотни культовых камней. Это — необработанные валуны различной формы, обычно крупных размеров, лежащие при ручьях, реках и озерах, а нередко и в стороне от них, в глухих местах. Вода из ключей и речек, при которых находятся такие камни, местными жителями считалась священной и целебной. Деревья, растущие около культовых камней, также были объектами почитания. На многих таких камнях имеются искусственно выбитые выемки различной формы (в виде чаши, конуса, воронки, цилиндра, конского копыта, медвежьей лапы, ноги овцы, зайца, волка или оленя, стопы человека), знаки (в виде стрелы, решетки и др.) и изображения (рыбы, орудий труда и др.), но есть и объекты поклонения, которые не имеют таковых, но с которыми связаны различные легенды и предания.

Определить время зарождения культового поклонения камням затруднительно. Вероятно, этот ритуал восходит к неолиту и бронзовому веку [1]. Исследователь литовских культовых камней В. Матулис утверждает, что основная часть культовых камней с округлыми углублениями в Прибалтике стала объектами язычества 1 тыс. до н.э. [2]. В лесной зоне Восточной Европы, как свидетельствуют археологические изыскания, ритуал поклонения камням получил наибольшее распространение в раннем средневековье и сохранялся среди сельского населения длительное время и после принятия христианской религии.

Среди культовых камней, получивших распространение в эпоху средневековья, наибольший интерес представляют камни-следовики с выбитыми углублениями в виде отпечатка ступни человека, которые и являются объектами анализа настоящей статьи. Обычно на таких камнях имеется по одному изображению ступни, но есть камни с двумя изображениями (след взрослого и след ребенка), а также единичные камни с выбитыми тремя ступнями.

На некоторых из них отчетливо читается имитация обуви, на других изображена босая ступня, но часто понять это бывает затруднительно.

Размеры изображений ступни различны. Как правило, величина следа натуральная — от детской длиной 12-14 см до взрослой длиной 20-35 см. Весьма редкое исключение составляют более крупные изображения. Так, на камне у д. Новая в Тверской обл. углубление в виде человеческой ступни имело в длину 52 см.

Легенды и предания, связанные с такими камнями, имеют явно поздние переосмысления. Так, камни-следовики на Случщине местным населением именуются «Божьей ножкой», в Гродненской обл. — «Божестопкой», в Изборском крае — «Божьим следком». Согласно местному преданию, углубление на камне, находящемся близ г. Ошмяны в Белоруссии, оставил чёрт, которого будто бы гнал святой Илья. У д. Выбуты под Псковом, откуда согласно летописной легенде происходит княгиня Ольга, камень-следовик местными жителями назывался «Ольгин след». Очевидно, с более ранним временем связано поверие, сохранившееся на Псковщине: посещение камня-следовика, находящегося недалеко от д. Заклининские Горки на Шелони, приносило удачу на охоте, поскольку на человеческий след приходили лоси, медведи и другие звери и становились добычей охотников в окрестных лесах.

Расселявшиеся начиная с середины 1 тыс. н.э. славяне застали в лесной полосе Восточной Европы аборигенное финноязычное и балтское население, которое со временем было в значительной степени славянизировано. Славяне восприняли у местного населения многие элементы культуры, в том числе и поклонение камням. Можно полагать, что ритуалы, связанные с чашечными камнями и камнями с выбитыми следами ног различных животных, являются элементами славяно-балто-финского взаимодействия.

Что касается культовых камней с изображением человеческой ступни, то относить их к субстратному населению никак нельзя. В Финляндии, Карелии, Эстонии и Латвии таких камней нет вовсе, в Литве они единичны и, возможно, связаны со славянским проникновением. Поэтому можно полагать, что камни «со следом ноги человека» были порождением восточнославянского язычества.

Этнографические и исторические данные свидетельствуют, что поклонение камням глубоко проникло в духовную жизнь северной ветви восточных славян и стало неотъемлемым элементом языческого культа. О ритуальном поклонении культовым камням кривичей говорит их микрорегиональная связь с погребальными памятниками — длинными курганами V-VIII вв. [3].

В последующие столетия наблюдаются связи микротопографии культовых камней с курганами и жальниками Новгородской и Псковской земель. Отмечены случаи помещения культовых камней на сопках и курганах. В Изборске, как показали его раскопки, огромный камень с ритуальным углублением был помещен около ворот укреплений детинца X в. [4]. При ручье, служившем источником водоснабжения псковского пригорода ХIV-ХV вв. Котельно, находился большой камень с выбитым изображением рыбы. М.В. Шорин, изучив топографию поклонных камней в бассейне Ильменя, показал, что они были приурочены к поселениям и кладбищам ХIII-ХIV вв., когда населением только что были освоены тяжелые почвы на водораздельных землях. Исследователь утверждает, что в Новгородской земле в это время имело место возрождение языческого культа камня [5]. По-видимому, это действительно так. Известно, что в 1533 г. архиепископ Новгородский и Псковский Макарий направил в Москву великому князю Василию Ивановичу послание, в котором сообщал, что вокруг городов Новгорода, Пскова, Ладоги, Копорья и Ивангорода сельские жители молятся камням и источникам, поклоняясь им как богу. Московский князь распорядился снести места отправления языческих ритуалов [6]. Вероятно, немало культовых камней было тогда разбито и уничтожено, но большинство их уцелело и оставалось объектами поклонения до начала XX в. И это фиксируется не только в северных землях Руси — ритуальное поклонение камням было распространено и в западнорусских (белорусских) областях.

Так, Н. Янчук писал, что еще в последних десятилетиях XIX в. на поклонение камню-следовику около Новогрудка собирались жители нескольких деревень. Они молились камню и целовали «след ноги» на нем, приносили дары камню — воск, лен и монеты [7]. На Случщине к культовому камню с изображениями ступни и руки человека (поблизости от д. Мокраны-Куцавщины) в «Девятник» окрестные жители ходили на моление целыми процессиями [8]. Большие массы людей еще недавно собирались для поклонения камню-следовику, расположенному в окрестностях с. Заянье в Новгородской земле.

Культовым камням приносили различные дары-жертвы (шерсть, творог, масло, ягоды, овощи, цветы, полотенца, платки и др.). В ряде мест зафиксированы и жертвоприношения животных. Так, на культовый камень около д. Пельси на побережье Псковского озера в обычные дни клалась черная или белая шерсть, а в праздничные дни — голова и ноги барана или овцы, зарезанных с ритуальными целями.

Вода, накапливающаяся в углублениях культовых камней, считалась местным населением святой и целебной. Так, вода с камня-следовика, находящегося у с. Велье на Псковщине, в XIX в. использовалась для лечения глаз, а водой с камня в д. Кулье на побережье Псковского озера пожилые женщины пытались лечить детей.

Целостную картину празднества около культового камня дает описание Ю.А. Трусмана, относящееся к концу прошлого столетия [9]. Объектом ритуала был «Иван-камень», находящийся при ручье Мегуница в нескольких километрах от г. Печоры Псковской обл. На нем имелось два углубления в виде человеческих ступней в натуральную величину. Связанная с камнем легенда отражает уже христианское влияние — будто бы здесь некогда росло святое дерево, у которого однажды отдыхал Иоанн Креститель, который и оставил следы ног на камне. Ежегодно накануне Иванова дня к камню собиралось множество людей, причем не только из окрестных селений, но и из Пскова, Печор, а также приезжие из отдаленных местностей России. Старожилы объясняли, что собираться к поклонному камню людям велит религиозный долг. На противоположном берегу ручья в конце XIX в. была выстроена деревянная часовня, по словам священника Печорского монастыря, чтобы люди поклонялись не языческому камню, а иконам.

Люди, собравшиеся около культового камня, сообщает Ю.А. Трусман, в продолжении всей ночи веселились: плясали, кричали, пели песни, ходили стайками и прыгали, размахивая руками. На камне ставилась и зажигалась большая свеча, а вокруг в нескольких местах разжигались костры. Наутро подносили чан с творогом и маслом. Ложкой на камень бросали немного творогу, а его поверхность смазывали маслом. Затем чан ставили на камень и выполняли какие-то «клятвенные ритуалы», при этом некоторые из присутствующих целовали камень. После совершения ритуала содержимое чана и хлеб раздавали всем «молящимся». По завершении этого ритуала на камень клали лапти и старые одежды, которые должны были полежать некоторое время, а потом раздавались людям.

С камнем связывались еще лечебные функции. После описанных ритуалов отдельные участники их, чтобы вылечиться, прислонялись своим больным местом к камню. Если у кого-либо болели глаза, то он рукой трогал камень, а затем руки подносил к глазам. Воду, взятую из ручья, лили кружками на поверхности камня. Собранная с камня вода считалась святой и по поверию обладала лечебными свойствами.

Празднество у камня продолжалось до полудня. Расходясь, с ритуальными целями на камне оставляли куски или нити шерсти.

В 1935-1936 гг. эту местность посещал писатель Л. Зуров [10]. Жители окрестных деревень продолжали собираться около культового камня (по словам священника, еще в начале XX в. около камня собиралось до 5000 человек), который к тому времени был поврежден помещиком из Нейгаузена. Л. Зуров наблюдал песни и пляски «веселых и раскованных молодых женщин» и по-особому певших старых женщин, при этом они кричали и размахивали руками. Был исполнен и «медвежий танец», в котором женщины выстраивались по-трое, спинами друг к другу. За этим последовал «танец быка-тура» — одна из женщин в процессе пляски, «подвернув подол белого кафтана, пошла на четвереньках, как бык, на других женщин, растопырив пальца как рога и иногда роя ими землю». Вокруг стояло много народа, люди притоптывали, размахивали руками и обнимали друг друга, предаваясь целиком древнему празднеству. Все эти сцены напомнили Л. Зурову наше языческое прошлое.

Культовый камень уже не почитался, как прежде. Только отдельные пожилые люди омывались в ручье около камня и «шептали какие-то заклинания», другие подходили к камню с целью излечения. Утром на нем была зажжена свеча, но вскоре в часовне началась церковная служба, которая отвлекла людей от языческого объекта.

Анализ ритуалов, совершаемых у культовых камней, и связанных с ними поверий дает основания для отнесения следовиков с изображениями стопы человека к объектам культа Велеса/Волоса.

Перун и Велес — два основных праславянских божества. Киевские князья Олег в 907 г. и Святослав в 971 г. «со своими мужами» при заключении договоров с греками клялись Перуном и Велесом [11]. Перун символизировал военные функции, а более распространенные — природно-хозяйственные — принадлежали Велесу. О связи его со скотом свидетельствует постоянный эпитет «скотий бог», повторяющийся в разных древнерусских текстах — от Повести временных лет до поздней Густынской летописи. Последняя сообщает: «...Волос, бог скотий, бяше... во великой чести». Велес, как показывают исторические источники, был покровителем не только животноводства и охоты, но и богатства. Особенно широко и глубоко культ Велеса бытовал в лесной зоне Восточной Европы [12]. Распространение характеризуемых камней-следовиков на Русской равнине соответствует тому ареалу, где культ Велеса держался наиболее стойко.

Поскольку Велес был прежде всего богом-покровителем скота, то вполне объяснимы жертвоприношения в основном продуктами животноводства (шерсть, творог, мясо, масло). Культовые камни обычно смазывали маслом (или сливками), чтобы «скоту было хорошо». В ряде местностей Новгородской и Псковской земель деревенские жители верили, что если заболеет скот, то надо пойти к культовому камню. В Изборском крае зафиксировано поверие — при заболевании коровы к культовому камню следует отнести масло, творог, шерсть. В д. Заянье в бассейне р. Плюссы ежегодно в день «вешнего Егория» к культовому камню пригоняли весь скот.

Как известно, языческого Велеса на Руси заменил христианский Власий. Языческая обрядность, связанная с Велесом, переместилась на Власия. В дни этого святого сельские жители Новгородской и Вологодской губерний еще в XIX в. приносили в церкви коровье масло и клали его перед иконами Власия. В Белоруссии в эти дни иконы с изображением Власия ставились в коровниках.

Велес был также тесно связан с языческими представлениями о врачевании и исцелении. Очевидно, поэтому культовые камни стали объектами избавления от недугов.

Б.А. Рыбаков отметил, что во время празднеств «Велес мог выступать и в виде медведя, „лесного царя“, и в виде быка-тура, представителя рогатого богатства» [13]. Зафиксированные Л. Зуровым «медвежий танец» и «пляска быка-тура» у одного из камней-следовиков прямо говорят об идентификации этих объектов с культом Велеса.

Этнографические данные выявляют и специфические связи обуви с Велесом, позволяя понять «смысл» выбитых на культовых камнях ступней человека. «Старая обувь» в ряде местностей Русского Севера символизировала «скотьего бога». Так, старые лапти специально вешали у скотных дворов, чтобы скота было много или чтобы животные не болели. След ступни с имитацией обуви на культовых камнях, по-видимому, связан с подобными повериями.

Более надежно можно связывать с культом Велеса поклонные камни со «следами человеческой ступни». Не исключено, что и некоторые другие культовые камни были инкарнацией Велеса. В Белоруссии есть поклонные камни, которые местные жители именуют «Волосом» или «Волосенем» [14]. Однако связывать все культовые камни с этим языческим богом никак нельзя, поскольку «культ камня» в северной части Европы восходит к глубокой древности и формировался в течение длительного времени в разноэтничной среде. Его многовековые наслоения в большинстве случаев пока не поддаются осмыслению.

Литература

1. R. Forrer. Urgeschichte des Europдers. Stuttgart, 1908. S. 243-247; W. Hansen. Verbreitung und Bedeutung der Schalensteine im Glauben und Brauch der Vozeit. Hamburg, 1937; A.A. Формозов. Камень «Щеглец» близ Новгорода и камни-«следовики» // Советская этнография, 1965, 5, с. 131-134.

2. В. Матулис. Литовские жертвенные камни // Археология и история Пскова и Псковской земли. Псков, 1985, с. 65.

3. А.А. Александров. О следах язычества на Псковщине // Краткие сообщения Института археологии. Вып. 173. М., 1983. С. 12.

4.В.В. Седов. Изборск в эпоху Древней Руси // Изборск и его окрестности — заповедный край России. Псков, 1993, с. 19.

5. М. В. Шорин. Археологическое окружение культовых камней как источник для их датировки // Археология и история Пскова и Псковской земли. Псков, 1987, с. 39-41.

6. Полное собрание русских летописей. T. V. СПб., 1851, с. 73.

7. Н. Янчук. По Минской губернии (записки из поездки 1886 г.) // Труды этнографического отдела Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии. T. IX. Вып. 1. М., 1988, с. 73.

8. М. Мялешка. Камень ў вераньнях i паданьнях беларуса // 3aпicкi аддзелу гуманітарных навук Інстытута беларускае культуры. Кн. 4. Менск, 1928, с. 161.

9. Ю.А. Трусман. Полуверцы Псково-Печорского края // Живая старина. Вып. 1. СПб., 1890, с. 41.

10. L. Zourof f. Dyrkan av stenar, källor och träd bland setukeser och ryssar i Petseri — omrädet // Folk-Liv. Stochholm, 1942, s. 62-76.

11. Повесть временных лет. Ч. 1. М.; JI., 1950, с. 25, 52.

12. Вяч. Вс. Иванов, В.Н. Топоров. Исследования в области славянских древностей. М., 1974, с. 55, 62.

13. Б.А. Рыбаков. Язычество древних славян. М., 1981, с. 429.

14. Э.А. Ляўкоў. Маўклівыя сведкі мінуўшчыны. Мінск, 1992, с. 69-71.

ИСТОЧНИК...